Самоуправство приставов в Тверском суде г. Москвы.

Первое судебное заседание по делу Барабаша К.В., Мухина Ю.И., Парфёнова В.Н. и Соколова А. прошло с инцидентами, спровоцированными судебными приставами

Как известно, все они обвиняются по одному делу. Формулировка названия дела менялась неоднократно от обвинения в «разжигании вражды к группе государственных служащих» до «организации сообщества по свержению законной власти». Следствие велось по Барабашу К.В. в течение 11,5 месяцев, а по остальным трём фигурантам около 1,5 лет. Всё это время подозреваемые находились в заключении, а (выкраденный с отдыха) Мухин Ю.И. – под домашним арестом. Судьи по требованию следователя Талаевой Н. не сочли возможным избрать меру пресечения для всех – домашний арест.

Для прояснения ситуации поясним, что все подсудимые связаны общим делом: участием в подготовке референдума о «Принятии закона об ответственности власти». Инициативная группа сокращённо называлась «ИГПР «ЗОВ»», действовала совершенно легально в соответствии с законом о Референдумах.

Не будем вдаваться в мотивы, по которым властные инстанции приняли решение натравить систему правосудия на эту инициативную группу (это отдельная тема, с которой многие знакомы), расскажем лишь о сегодняшних событиях.

* * *

В 12-00, к началу судебного заседания на втором этаже суда скопилось уже не менее 60 граждан, болеющих за судьбу фигурантов дела. Здесь были и родственники, и единомышленники, и просто люди, знающие подсудимых, как честных, уважаемых людей, близко воспринимающих судьбу нашего Отечества и мечтающих о лучшей доле для нашего народа. Прошедший год изобиловал множеством судебных заседаний по данному делу и люди пришли на заседание в надежде повлиять своим присутствием на ход заседания и оказать моральную поддержку подсудимым.

Заседание началось почти с часовым опозданием. Ходатайства адвокатов о перенесении заседания в более просторную аудиторию были проигнорированы. Оставшиеся в коридоре граждане написали коллективное обращение к Председателю суда Солоповой Ольге Николаевне о предоставлении возможности присутствия, но работники суда сделали всё, чтобы оградить Председателя от визита в её кабинет.  Сама Председатель тихо и быстро проскользнула сквозь толпу и удалилась на обед.

Граждане, недовольные ожиданием и демонстративным пренебрежением к своим просьбам, пытались зафиксировать создавшееся столпотворение на фотоснимки, что вызвало агрессивную реакцию со стороны приставов. Один из них в грубой форме начал хватать людей за руки и тащить на первый этаж. Женщины вступились и закричали, мужчины пытались оттеснить пристава своей массой. Находясь в эпицентре событий, я также попытался защитить от физических действий пристава двух людей, которых считал невиновными в нарушениях. Пристав схватил меня за руку и закричал, чтобы я следовал за ним. Я вырвал свою руку и продолжал «оборонять» товарищей. В процессе этой сутолоки ударов не было. Было своего рода «перетягивание каната» Пристав не смог справиться с гражданами и, взбешённый неудачей, куда-то удалился.

Появился обратно он уже с пятью омоновцами, сразу направился ко мне и грубо потянул в сторону. Я, естественно, сопротивлялся, поднялся шум и крик, но на этот раз физический перевес был на стороне «слуг закона». Мне пытались заломить руки, но это не удалось. Повредили одежду, возможно, пытались меня уронить. Короче, после непродолжительной возни я «сдался», потребовал убрать от меня руки и заявил, что пойду сам. Но ни тут- то было. Разгорячённый пристав никак не мог успокоить свои руки и несколько раз хватал меня, на что я останавливал его словами: «Я иду сам, убери руки». Впоследствии, уже в помещении для приставов он сказал мне: «Я Вас пожалел», на что я просто ответил: «Ну, тогда спасибо».

Такие любезности были потом, после того, как я попросил его снизить тон разговора. Протокол он печатал на компьютере, а я сидел на стуле и вёл сдержанную беседу с его старшим по званию в присутствии других «слуг закона». После запугивания уголовной статьёй и вычетами из пенсии перешли на более мирные вопросы: о зарплате пристава (тут он заявил, что получает 7 тысяч!), о том, что некоторые из его родственников получают вообще по 2 тысячи(!). Я заметил, что за такие мизерные деньги выламывать людям руки просто неприлично. Были разговоры о людях на втором этаже, о которых было сказано, что это не только нарушители порядка, а даже «нелюди» и что-то вроде дерьма (точное слово не запомнил). На вопрос, кому они давали присягу, ответили; «Государству». Я поправил: «И народу, который на втором этаже». Промолчали.

Протокол я читать не стал и не подписал. Тогда пригласили понятых, которые на мой вопрос: «Служивые?» - промолчали. При зачитывании протокола понятым я обратил внимание на слова, что я кому-то «угрожал». Спросил, кому и чем угрожал, но ответа не получил.

На второй этаж, к Людям, меня уже не пустили, пришлось выйти на улицу.

Призываем всех поддержать наших товарищей, - политзаключенных, брошенных режимом за решетку за попытку реализации нашего общего конституционного права – организацию проведения референдума по ответственности власти перед избирателями!

Вместе нам удастся противостоять безпределу!

Сергей Евстифеев